В данной статье рассматриваются роль и место «видения» среди различных других способов восприятия мира и их репрезентация в пословицах в английском и узбекском языках. Анализируя психолингвистический аспект познания мира человеком, автор старается объяснить глубинные процессы, происходящие в мозгу человека в процессе познания. Автор опирается на работы представителей направления лингвистической картины мира.
Данная статья посвящена рассмотрению и анализу индийской философской мысли, с определением специфических аспектов эволюции проблем познания и истины. Показывается, что теория и практика познания является важной составной частью для всех индийских философских учений, с зарождением особого интереса к теоретико-познавательным проблемам уже в предфилософский период и неугасающего в современную эпоху. И уже начиная со второй половины XIX в., гносеологические проблемы начинают обретать новые смыслы вследствие характерных изменений, которые происходят в жизни, в науке и культуре. Отмечается, что процесс познания в индийских философских учениях никогда не был ориентирован на покорение мира, комфортного обустройства в нём человека, но всегда — на постижение им подлинной реальности, с обретением истинной цели в жизни. Автор надеется, что представленное исследование откроет важную перспективу размышлений в отношении сложившихся в индийской философии особых воззрений о разработке путей познания и поиска истины.
В статье говорится об изучении картины мира и её языковом отображении. Данный вопрос является предметом пристального внимания многих дисциплин.
В настоящей статье в хронологическом порядке исследованы концептуальные и доктринальные основы идей неприменения силы и обеспечения мира во внешней политике Узбекистана. Внешнеполитический курс Узбекистана – это, прежде всего курс, направленный на обеспечение жизненно важных задач, прежде всего для государства и общества. Внешнеполитическая стратегия Узбекистана, прежде всего, направлена на обеспечение интеграции в мировое сообщество. Углубление интеграции страны в мировое сообщество в современных сложных условиях международных отношений, является важной задачей, стоящей перед внешней политикой Узбекистана. Концептуальной идеей внешней политики и внешнеполитической деятельности Республики Узбекистан является неделимость безопасности и совместные и партнерские действия по её обеспечению. Во внешней политике Узбекистана проблема национальной и региональной безопасности занимает важное место. Одной из основных задач во внешней политике Узбекистана явилось формирование системы региональной безопасности, являющейся необходимой как для республик Центральной Азии, так и для граничащего с регионом огромного географического пространства. Еще одной передовой идеей для внешней политики Узбекистана является постулат о том, что проблемы региона Центральной Азии должны решаться без вмешательства внешних сил и только самими странами региона. Учитывая все это, краеугольным камнем внешней политики Узбекистана остается неприменение силы и угрозы силой, обеспечение и соблюдение мира. В статье исследованы изменения, происходящие во внешней политике Узбекистана, их нормативное закрепление, ориентиры на ближне-, средне- и дальнесрочную перспективу, и на основе этого дан ряд научных выводов и практических рекомендаций.
В статье проанализированы вопросы дальнейшего совершенствования законодательства Республики Узбекистан в области охраны и использования растительного мира, также данный вопрос рассматривается в теоретико-научном аспекте и обосновываются авторские предложения.
Большинство произведений Адыла Якубова переведены на многие языки мира, в том числе на турецкий, как избранные произведения узбекской литературы. На сегодняшний день переводы некоторых произведений автора были исследованы с научной точки зрения, и научная проработка произведений имеет актуальное значение. Что касается переводов между узбекским и турецким языками, которые принадлежат к одной языковой семье, обычаи и национальные традиции близки друг другу, ситуация значительно меняется. Не секрет, что помимо преимуществ перевода между этими двумя языками, есть некоторые неудобства и сложности. Научная проблема, поставленная в данной статье, посвященной изучению вопроса воссоздания портретных характеристик в художественном переводе между двумя близкородственными языками будет рассмотрена на примере перевода на турецкий язык романа «Адрес справедливоcти» выдающегося узбекского писателя, мастера художественного слова Адыла Якубова. При выборе темы исследования учтено, что почти отсутствуют научные исследования по актуальным вопросам художественного перевода с узбекского на турецкий в последние годы, что по требованиям времени, в данном направлении предстоит проделать колоссальную работу. Определение того, как воссоздаются портретные характеритики в переводе, позволит сделать обоснованные выводы по определению качества, художественной ценности и аспектов мастерства переводчика. Надеемся, что выводы, сделанные в этой статье, окажут методологическую поддержку будущей практической переводческой работе.
Палитра художественных средств усиливает художественные особенности конкретного произведения, основу которых составляет система изобразительно-выразительных средств, в которую входит и воспроизведение природы. Писатель, обращаясь к природе, прибегает к различным формам ее присутствия в произведении: посредством мифологического представления ее сил и воздействия на человека, ее поэтического олицетворения, суждений о ней либо просто мимолетных упоминаний о ней, описаний животных, наделенных человеческими чертами, растений, пейзажных зарисовок при описании местности, где живет персонаж, его родного дома, его Родины. В фольклоре корейского народа уже на самых ранних этапах существования литературы преобладали мифологизированные силы природы, скупые пейзажные зарисовки, которые не только олицетворялись, но и персонифицировались и актив-но участвовали в жизни человека, в корне изменяя его судьбу, жизнь, положение. Наблюдалась яркая образность, достигающаяся сравнением предметов и явлений природы с человеком, его обращением к ним, как к одушевленным. В корейской литературе природа передается через такие многочисленные традиционные образы, как например, гора, сосна, луна, через описание времен года и времени суток. Сосна и гора являются природными феноменами, к которым обращается человек, испытывающий одиночество. Но эти феномены воспринимаются не как объекты, окружающие человека, а как сам объект, составляющий с ним единое целое. Такая размытость границ между человеком и природой означает гармоничное единство человека и мира. В корейской прозе XVII – XVIII вв. писатели прибегают к передаче природы, ее явлений, но без глубоких, детальных их описаний. Фактически природа не играла той роли, которую обычно она выполняет в раскрытии эмоционального мира повествования. Здесь она передается скупыми констатирующими назывными фразами, хотя в целом определяет эмоциональный фон всего произведения. Описание природы становится более приземленным и начинает постепенно утрачивать «ту красивость», которая составляла основу главного принципа воспроизведения природы – гиперболизма. Таким образом, здесь отчетливо прослеживается тенденция к индивидуализации трактовки природы как к конкретному постоянно действующему фактору, оказывающему воздействие на героев в их попытках понять окружающий мир и определить свое место в природе. В силу этого в представлениях героев четко очерчиваются пространственное деление мира и занимаемое в этом мире место героев произведения. Таким образом, сюжетные линии корейской прозы XVII – XVIII вв. достаточно убедительно свидетельствуют о характерной для нее космологической идее сопричастности к природе, особому видению ее явлений и законов.
В данной статье на основе данных, отражающих долю индустрии туризма в мировой экономике, а также её ускоренное развитие в последние годы, обоснованы важная роль и актуальность данной отрасли в развитии экономики Узбекистана. Вместе с этим, сделан анализ нынешнего состояния и тенденций развития индустрии туризма в странах Ближнего и Среднего Востока, а также раскрыты её место, роль и приоритетное значение в национальных экономиках. Показаны факторы, влияющие положительно или отрицательно на развитие данной отрасли в Турции, которая находится наряду с передовыми странами мира и считается лидером среди стран региона и в других не арабских странах, как Иран и Израиль. В статье приведены в виде таблицы экономические показатели: статистические данные по количеству туристов, прибывающих в страну, доходу от туризма и доли в ВВП, отражающие состояние международного туризма. Эти данные по развита туризма в странах Ближнего и Среднего Востока сопоставлены с показателями ведущих по этой отрасли стран мира. Особо отмечено первостепенное значение мира и спокойствия, общественно-политической стабильности в стране. Изложены также важность развития туризма в Узбекистане и его прогнозы на ближайшую перспективу.
Предметом исследования являются эстетическая культурная традиция Китая, символ и символическое мировосприятие, которые рассматриваются в контексте процессов глобализации, диалога культур. Актуальность темы исследования обусловлена, во-первых, динамикой развития современного мира, интеграционных процессов, укреплением принципов открытого мира, расширением информационно-коммуникативного пространства; во-вторых, возросшим интересом социально-гуманитарного знания к проблематике, связанной с анализом разнообразных моделей понимания символа и символического восприятия мира в рамках эстетической культуры Китая как в теоретическом аспекте, так и в конкретных ее преломлениях; в-третьих, возросшими межкультурными контактами с деловыми кругами современного Китая, эффективное осуществление которых невозможно без учета широкого спектра представлений об особенностях национальной культуры. Ценность исследования детерминирована обоснованием методологической роли китайской философии, служащей фундаментом символа и символического мировосприятия. Цель исследования и степень изученности проблемы. Системный анализ теоретических основ символа, символического мировосприятия, обоснование методологической роли философии в раскрытии природы эстетических ценностей, символического мышления в рамках китайской культурной традиции, определение ее места в диалоге Восток-Запад. Роль китайской философии как методологической основы символизма, традиционной эстетической культуры нашло свое отражение в трудах А.М.Карапетьянца,А.И.Кобзева,В.В.Малявина; онтологические аспекты символа исследованы Р.А. Борисенко, А.Лосевым, Т.Проць; культурологическая, философско-герменевтическая модели интерпретации символа нашли свое развитие в трудах Э.Кассирера, Г.Гадамера; семиотическая парадигма символизма концептуальное оформление получила в исследованиях Ю.М.Лотмана, Н.С.Лебедева. Для достижения цели были поставлены следующие задачи: рассмотреть эволюцию философско-методологической базы эстетической культурной традиции, символического мировосприятия Китая на основе принципов историзма, преемственности и логизма; показать трансформацию эстетических представлений о прекрасном, гармонии человека и природы, под воздействием конфуцианства и даосизма; обосновать основополагающую роль категорий «пустота», «рассеивание» как условия внутренней концентрации духовного состояния человека; определить место интуиции в мировосприятии китайцев; рассмотреть идею «гармонического единства человека и неба» через призму холистического мышления; исследовать понимание личностного характера процесса каллиграфии и иероглифики в символизме древнего Китая. Методы исследования. Основными методами исследования являются герменевтический, логический и исторический методы в их единстве, методы сравнительного анализа, обобщения и синтеза как объединения интерпретированного материала в новом ракурсе, которые позволяют получить некоторые выводы. Результаты исследования. Результаты проведенного исследования дают основание сделать следующие выводы: Китай – особый тип цивилизации и культуры, которая под воздействием конфуцианства, даосизма и буддизма, создала своеобразную шкалу эстетических, нравственных ценностей. Эти детерминанты способствовали становлению и формированию особого национального характера, особого типа личности, неординарного мировидения базирующегося на символах, знаках. Китайская философия носила символический характер, что обусловлено размытостью границ между философией, наукой, литературой, эстетикой. Доказано, что именно благодаря богатому символическому языку культуры Китая, каллиграфии и иероглифическому письму в период «осевого времени» не произошло распада символического миропонимания.
Этнические группы в славянском мире характеризуется динамичностью и мозаичностью. Исследователи находятся в научном поиске и при этом должны учитывать константы, связанные с историей этносов входящих в славянском мире и результатами его жизнедеятельности. Автор анализирует культурные истоки славян, славянскую культуру, мифологию и язык на основе концепции В. С. Мухиной о реалиях внешнего мира как условия развития и бытия личности: 1 – предметного мира, 2 – природного мира, 3 – реалий образно-знаковых систем и 4 – реалий социально-нормативного пространства.
Актуальность и востребованность темы диссертации. Исследования геномного разнообразия популяций человека, сценариев формирования его генофонда являются одними из перспективных направлений современной генетики. Стремительный прогресс в этой области знаний позволил определить основные пути заселения континентов человеком. Особенно интересным в этом направлении представляется изучение народов Центральной Азии (ЦА), так как по своему географическому положению Центральная Азия является связующим звеном между Европой и Азией. Согласно историко-этнографическим и археологическим исследованиям, данный регион играл важную роль в древнем формировании и расселении предков современного человека по Евразии. Однако информация о народах Центральной Азии даже по «классическим» генетическим маркерам носит случайный, фрагментарный характер, и требует дополнительных масштабных исследований. Поэтому чрезвычайно важно обобщить и дать комплексную оценку новым и накопленным ранее данным о генофонде населения Центральной Азии, поскольку практически отсутствуют работы по комплексному анализу генофонда народов данного региона как сложной популяционной системы.
При изучении генетической структуры популяций человека используются различные подходы, позволяющие получить представление о подразделенности популяций, характере генетических взаимоотношений между ними. Среди последних важное место занимают подходы, основанные на оценке генетических расстояний между популяциями с последующим их анализом с помощью методов многомерной статистики. Для получения еще более наглядной картины взаимосвязей между популяциями по дендрограммам составляется «генетический ландшафт» местности, где описание генетической структуры популяций проводится с помощью эквидистантных фигур, последовательно объединяющих популяции в соответствии с их генетическими расстояниями друг от друга и создающих, таким образом, генетический ландшафт. Данный подход является не только инструментом для выделения границ элементарных популяций, но и может эффективно использоваться для определения границ и размеров популяции как естественноисторической единицы.
Мультигенетический ландшафт - это совокупность различных генетических систем, характерных для региона и этносов, которые, в свою очередь, располагают своим географическим ареалом, своими географическими и историко-культурными границами. Сквозь эти условные границы проходят потоки генов, но они менее интенсивны, чем в пределах границ ареала. Данные ограничения неоднозначны и изменчивы, но при этом абсолютно реальны. Выявить их можно, изучая, например, структуру брачных миграций. Поэтому антропогенез разных популяций неизбежно отличается друг от друга. Этногенетический состав имеет свойство меняться с течением времени, из поколения в поколение, а значит, есть необходимость в понимании структуры генофонда не только на данный момент времени, но и в изучении генетических процессов, которые формируют и реформируют генофонд. В связи с этим, изучение мультигенетических ландшафтов плотно соприкасается с демографией, медико-генетической экологией, антропологией, этнологией, археологией и историей народов, то есть с целым рядом сфер не только естественного, но и гуманитарного знания.
Изучение геномного разнообразия имеет значение не только для решения вопросов происхождения и генетической истории различных этносов, но также является основой для молекулярной эпидемиологии наследственных и мультифакторных заболеваний. Каждый регион характеризуется определенным набором наиболее распространенных, генетически детерминированных болезней. Для понимания причин распространенности тех или иных заболеваний в различных регионах, а также для разработки подходов ранней ДНК-диагностики и эффективной профилактики, первоначально необходимо проведение популяционных исследований, определяющих развитие заболевания.
Целью исследования является осуществить комплексную характеристику структуры генофонда коренных народов Центральной Азии, изучить их демографические, филогенетические и эволюционные особенности путем анализа генетического разнообразия мтДНК, Y-хромосомных (NRY), аутосомных, Х-хромосомных микросателлитов и иммуногенетических вариантов Helicobacter pylori (H.pylori) и вируса гепатита В (HBV).
В соответствии с поставленной целью решались следующие задачи исследования:
охарактеризовать иммуногенетические варианты H.pylori и HBV, выделенные у пациентов, живущих на территории Центральной Азии, с последующим сравнительным филогенетическим анализом региональных вариантов H.pylori и HBVс таковыми в других регионах мира;изучить генетическое разнообразие и степень генетической дифференциации популяций Центральной Азии по данным классических популяционно-генетических объектов - полиморфизмов мтДНК, NRY, аутосомных и Х-хр. маркеров;
оценить вклад западно-, и восточно-евразийских линий популяционного наследования в генофонд популяций Центральной Азии на региональном, этническом, суб-этническом уровнях и уровне элементарных популяций;
изучить характер взаимоотношений популяций региона по генетическому разнообразию мтДНК, аутосомных, Х-хр. и NRY маркеров с учетом этнографических, социальных и лингвистических данных;
провести оценку секс-специфической генетической структуры и социальной организации по данным полиморфизмов мтДНК, NRY, Х-хр. и аутосомных маркеров в регионе;
установить древние пути миграций и сценарии формирования народов ЦА по данным полиморфизмов мтДНК, NRY, аутосомных и Х-хр. маркеров и иммуногенетических вариантов Н. pylori и HBV-,
путем сравнительного анализа всех изученных популяционногенетических параметров провести оценку этногенетического положения изученных популяций Центральной Азии в системе генофондов Евразии и мира в целом.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
впервые проведено исследование структуры генофонда 26 популяционных групп 6 народов Центральной Азии как целостной популяционной системы с использованием широкого спектра генетических объектов;
впервые дана оценка информативности каждого типа генетических объектов и на основании данных об изменчивости линий изученных генетических объектов в популяциях Центральной Азии получены детальные характеристики структуры генофонда коренного населения данного региона;
впервые комплексно определено соотношение западно- и восточноевразийских линий у народов Центральной Азии, проведены оценки уровня генетического разнообразия и степени генетической дифференциации популяций региона в целом;
впервые проведен филогенетический анализ мажорных гаплогрупп изученных генетических объектов;
впервые изучено положение народов Центральной Азии в системе генофондов популяций соседних регионов и Евразии в целом;
впервые у 6 этносов Центральной Азии изучены эволюционноадаптационные механизмы, необходимые в прогнозе формирования мультигенных патологий в регионе.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. H.pylori с территории Цен тральной Азии подобна изолятам Западной Европы и сформирована вкладом двух различных предковых популяций -генотипы Ancestral Europe 1 (доминирующий) и Ancestral Europe2, причем для АЕ1-генотипа Центрально-азиатский регион вероятно является источником. Н,pylori с территории Центральной Азии формирует отдельные группы кластеров: установлено близкое родство таджикских, узбекских штаммов и иранских изолятов с севера Ирана. Киргизские изоляты (генотипы hpEAsia, hpAsia2) оказались ближе к популяциям с территории Сибири.
2. Высокое разнообразие генотипов IIBVна территории Центральной Азии -4 генотипа (А, С, D, G). Филогенетический анализ центрально-азиатских IIBV-генотипов с вариантами из других регионов мира показал близкое родство доминирующего генотипа D1 (0,78) с вариантами вируса Европы, Ближнего Востока и Африки.
3. Показатели генетического родства ио NRY у казахов, туркменов, каракалпак Турткуля на уровне одного и того же рода были максимальными: 0,54 (/(p<0,001), 0,34 (/(p<0,01) и 0,77 (/(p<0,001), соответственно. Коэффициенты родства на уровне клана для казахов, туркменов, каракалпак Кунграда, узбеков и каракалпак Турткуля были ниже: 0,30 (/(p<0,01); 0,21 (/(p<0,001) и 0,40 (/(p<0,001); 0,07 (/(p<0,05) и 0,09 (/(p<0,05), соответственно. На уровне племени эти показатели были негативными для всех тюркских популяций: -0,02 (/(p<0,05); -0,04 (/(p<0,001); -0,07 (р<0?01); -0,0011 (/(p<0,1) и -0,10 (/(p<0,01), соответственно.
4. Анализ HVS-1 мтДНК показал, что общий коэффициент уровня дифференциации для всех популяций был низкий: FST=0,013;p><0,0001. Уровень разнообразия между группами составил 0,6% (p><0,001) от общего уровня вариабельности. Показатель ген. различий между тюркскими и индоиранскими популяциями составил 0,55% (р<0,0283) от общей ген. вариабельности. Показатель ген. дифференциации на суб-этническом уровне был достоверно выраженнее в индоиранской группе (ZrST=0,0197; (p><0,001), чем среди тюркской (0,3%; (p>=0,10). Во всех популяциях в целом не обнаружено корреляции между генетическими и географическими дистанциями на глобальном уровне но мтДНК HVS-1: г= -0,00682,p>=0,502.
5. Анализ NRY показал, что уровень ген. дифференциации между этническими группами составил 5,6% (p><0,02); общая дифференциация между популяциями составила RST=0,186 (р<0,001). При комбинированном анализе, с учетом языковой принадлежности и образа жизни тюркских и индоиранских популяций, показатель ген. различий между двумя этими группами составил ~ 9,1%. Значения ген.дифференциации при сравнении на уровне этнос-этнос был чуть ниже, чем на уровне вну гри этносов: 5,6% - между этническими группами, 18,6%, и 13,7%. - между популяциями внугри этнической группы
6. Показатели гетерозиготности (H) и среднее число попарного различия (р) но мтДНК были высокими в скотоводческих популяциях (ср.H=0,99; ср.р=5,29) и в фермерских популяциях (ср.H=0,99; ср.р=5,32). Гетерозиготность (H) по NRY была ниже в скотоводческих группах, чем в аграрных - 0,86 и 0,99, соответственно (р<0,01). Номадные популяции демонстрируют более высокий уровень популяционной дифференциации (Rst) ио сравнению с фермерскими -0,19 и 0,06, соответственно (р<0,01). Показатели демографического роста (г) были ниже у скотоводческих популяций в сравнении с аграрными - 1,004 и 1,008, соответственно (р=0,056).
7. Уровень генетической дифференциации во всех этносах был выше по NRY в сравнении с мтДНК. У фермерских популяций не было выявлено значительной разницы в ген. дифференциации - FST (Y)=0,069 и FST(мтДНК)=0,034, тогда как среди патрилинейных номадных популяций уровень геноразнообразия был выше для мужской линии наследования – FST(Y)=0,177 и
FST (мтДНК)=0,010.Генетическое разнообразие популяционной структуры у патрилинейных скотоводов по аутосомным и X сцепленным маркерам составило: FST (A)=0,008 (0,006-0,010) и FST (X)=0,003 (0,001-0,006) (H0: FST(A)=FST(X); H1: FST(A)>FST(X); p=0,02). В билинейных фермерских популяциях различия аутосомных и Х-хромосомных маркеров были незначительными:FST (A)=0,014 (0,012-0,016) и FST(X) =0,013 (0,008-0,018 при p=0,36).
8. Анализ мтДНК показал, что возраст экспансии на территории Евразии(τw) значительно снижался с востока на запад (r=0,72; p<0,001). Возраст экспансии имел выраженную тенденцию к снижению с 30 тыс. лет на территории Китая до 17 тыс. лет в Западной Европе. Возраст экспансии в Центрально-азиатском регионе составил 26 тыс. лет. Результаты анализа экспансий по NRY также демонстрируют снижение генетического разнообразия с востока на запад Евразии (r=0,49; р<0,001). В Центральной Азии этот возраст составил 16 тыс. лет. Согласно результатам Batwing анализа NRY минимальный возраст происхождение узбекской популяции составляет 1232,71 лет (Ne=14088 (6765-23942); α=0,0108 (0,0065-0,0155)).
9. Пропорциональное распределение мультилокусных генетических вариаций среди этнических и лингвистических групп центрально-азиатских популяций показало, что более 98% всех вариаций были в пределах популяции (p<0,0001). Оценка этнической и языковой принадлежности при наблюдаемых вариациях показала достоверные соответствия - FCT=0,007; p<0,0001 и FCT=0,011; p<0,0001, соответственно. Не было найдено свидетельств географической изоляции в пределах каждой из тюркских и индоиранских групп популяций (p=0,363 иp=0,772, соответственно).
10. Анализ мультилокусного аллельного многообразия (AR) и гетерозиготности (He) показал различия между центрально азиатскими и другими популяциями и в аллельном многообразии (2 =105,29; d.f.=25; p<0,0001) и в гетерозиготности ( 2 =67,98; d.f.=25; p<0,0001).Дифференцированность популяций при мультилокусном анализе у населения Центральной Азии более выраженная, чем в других регионах Евразии: в европейских и ближневосточных группах попарная оценка FST варьировалась в пределах от – 0,011 до 0,015 и -0,008 – 0,021, соответственно; в восточноазиатских группах с -0,011 до 0.046; и наконец, в Центральной Азии эти показатели составили от -0,004 до 0,056. Гетерозиготность была значительно выше у индоиранской группы популяций, чем у тюркских (He=0,818 и He=0,787, соответственно; Z=-4.55; p<0,0001). Согласно мультилокусному анализу все 26 центрально-азиатских популяций незначительно, но достоверно различались (FST=0,015; CI99%=0,011-0,018; p<0,01).
Лингвокультурология, новая отрасль современной лингвистики, изучает язык не только как средство познания, но и как культурный код нации. Идея о том, что ученые видят мир по-другому через призму родного языка, привлекает множество новых исследований среди исследователей. В лингвистике, когда культурная информация изучается с помощью языковых единиц, несущих информацию, такие языковые единицы группируются под термином лингвокультурные единицы. Например, реалии, концепты, лакуны, стереотипы, речевые этикеты являются лингвокультурными единицами. Основными задачами лингвокультурологии являются описание языкового картина мира, концептосферы, представляющей собой совокупность базовых концепций культуры, языкового сознания и языковых единиц, отражающих национально-культурный менталитет владельцев языков, национальную социокультурную среду, стереотипы, характерные для речи. Анализ с точки зрения лингвокультурологии при исследовании проявления культурного трансфера в переведенном тексте помогает изучить лингвистическое отражение народного мышления в исследовании, его специфические аспекты восприятия мира. Когда произведение искусства переводится, его идеи, факторы, отражающие мировоззрение нации, также воспринимаются текстом перевода. Так же, как каждый язык отражает культуру этой нации, так и в то время как читатель переводного текста читает произведение на своем родном языке, некоторые фразы побуждают читателя понять и представить произведение с точки зрения своей собственной культуры. То есть один текст можно понимать и трактовать по-разному с точки зрения разных народов. Потому что такие факторы, как природа, культура, обычаи и религия, влияют на его мир мыслей, концепций и воображений. Использование культурно окрашенных слов переводе, которых нет в исходном тексте, является фактором того факта, что переведенный текст является культурным трансфером. Хотя это может быть метод, который переводчик сознательно использует для передачи идеи предложения в исходном тексте, он также может быть методом, выбранным для обеспечения того, чтобы переведенная работа была понятна читателю. В любом случае основным фактором в обоих методах является культура, которая отражает трансфер культуры в переведенном тексте.